---------------------------------------------------

Вайакъель.

Подошло время строить Скинию. Недавно мы писали о том, что Скиния – это модель мироздания; есть мидраш, который уподобляет ее детали духовному строению человека. И в духовности человека есть свои «ковчег», «светильник», «жертвенник» и пр. Но есть еще один замечательный аспект, связанный со Скинией: это то, какие требования предъявлялись к ее создателям. «Каждый, чьё сердце побудило его»! Рамбан задает гениально простой технический вопрос: откуда у недавних рабов умение и навыки для создания совсем не простого строения со многими деталями, требующего труда профессионалов? И ответ на его вопрос только один: сила желания преуспеть. Рамбан пишет, что те, кто чувствовал в себе склонности плотника, скорняка, сталевара, просто пришли к Моше и сказали: «мы СДЕЛАЕМ». 

Порой человек видит свои возможности, трезво оценивает их, и самой этой оценкой «хоронит» возможность развить в себе те таланты, которые таятся глубоко-глубоко внутри него. Однако, как учит нас Тора, настоящее ограничение человеческих возможностей лишь одно – его желание. Ничто не устоит перед сильным желанием! Более того, написано в книге «Ховот а-левавот», что, когда человек достигает, казалось бы, своего максимума, если его желание простирается за пределы достигнутого, свыше ему дается возможность продвинуться еще и еще вперед! Это чудесный секрет, который совсем не очевиден людям с материалистическим мировоззрением, но интуитивно понятен любому верующему человеку. И, если человек будет есть математику, спать математику, дышать математику, он достигнет в этом небывалых высот. Если человек будет думать Торой, смотреть Торой, жить Торой, Всевышний откроет тому прекрасные тайны, равных которым он и не думал постичь когда-либо. Но нужно сильно, очень-очень сильно пожелать!

Хорошо, когда изначально еврей живет в среде, где изучение Торы – это доблесть, это почетно. Отрок одиннадцати лет отроду с длинным именем Нафтали Иеуда Цви и с фамилией Берлин жил в такой среде. Но сам звезд с неба не хватал. А надо сказать, что по тем временам, если уж до одиннадцати годков мальчик не впечатлял своими успехами в Торе, было принято считать, что это уже диагноз, это «не его». И родители Нафтали устроили семейный совет, какой профессии обучить своего сынишку, которому Бог, увы, не дал разума стать великим раввином. Он подслушал, мальчик же, любопытно. Подслушал и ужаснулся! Ворвался в комнату родителей, упал на колени и молил об отсрочке! …Двадцать пять лет учился не менее двенадцати часов в день кряду, и стал «аНаЦИВ» - одним из великолепнейших умов последних поколений в нашем народе. 

На трапезе, посвященной выходу в свет книги его комментариев на «Шеильтот», он произнес речь, которую процитировали с тех пор в бессчётном количестве книг и статей. Вот пересказ одной из идей, которые он тогда озвучил. и которая касается затронутой нами темы. Жил да был один еврейский сапожник. Хороший сапожник и хороший еврей. Праведный, скромный, честный, трудолюбивый. И даже учащий Талмуд по вечерам после тяжелого трудового дня. И вот настало его время уйти в мир иной. Ну, что скажете? Как его там встретят? Чего еще желать всем нам, как не честно прожитой жизни, полной заповедей и добрых дел. Так, наверное, думал и наш сапожник. Но действительность оказалось не столь радужной: после радушного приема ему задали один, но очень суровым тоном, вопрос: где комментарий на «Шеильтот», а? ГДЕ?? …Сапожник обомлел: с него бы еще написать «Зогар» потребовали! что за странные претензии?! Он сапожник, в жизни никого не обманул, честным трудом зарабатывал себе и семье на жизнь, молился, Тору учил! ЧЕГО ЕЩЕ?! «Так ты не написал комментарий на «Шеильтот», - со скорбью было сказано ему: «Ты зря прожил, еврей. Ты мог, был способен написать его, а ты… эх, ты». 

Если кто думает, что эта иллюстрация – плод «литовского» мировоззрения, которое, требуя от каждого еврея максимума, может привести к унынию, к недооценке того, что уже человек достиг, то вот вам зарисовка из жизни «Великого рабби из Карлина». Однажды он попросил одного из учеников подойти к окну и поведать, что он там видит. Тот исполнил веление учителя, подошел, начал рассказывать: вот идет человек, ведет за собой лошадь, впряженную в телегу; вот идет женщина, несет корзину на рынок, полную свежеснесенных яиц… Так он рассказывал о том, кто и куда направляется по улице, что проходит мимо ешивы, пока рабби не прервал его, также подойдя к окну. «А хочешь знать, как я это вижу?» - спросил он ученика. Тот, конечно же, хотел. «Вот идет могила большого праведника и великого ученого, ведет под уздцы лошадь. Он мог бы стать выдающимся талмудистом, но он не захотел напрягаться, ему хорошо и так. И теперь он – могильный камень своих неиспользованных возможностей, не задействованных талантов». И так он продолжал описывать то же самое, что ранее рассказывал ученик, но через свою призму. Через призму Упущенных Возможностей. 

Да, такой подход способен нагнать уныние и на более крепкие натуры, чем многие из читателей. а, необходимо ценить и то, что мы уже достигли. Но внутри нас должна гореть топка под названием «я могу и хочу большего». Всегда, не угасая. 

Пекудей.

Одно несоответствие и множество решений.

В нашей главе (40:34-35) описывается, как, «при запуске в эксплуатацию» Скинии, некое облако покрыло её, и Слава Творца наполнила Шатёр Откровения. В результате, Моше не мог туда войти. 

С другой стороны, в главе «Мишпатим» написано, что Моше да наведывался в Шатёр. Как разрешить это противоречие? Любопытно, как наши мудрецы по-разному решили эту проблему.

1. Раши. Облако периодически удалялось, и только тогда Моше мог зайти.
2. Рашбам, Хезкуни. Лишь поначалу облако покрывало всю Скинию, и это чтобы показать расположение Всевышнего к еврейскому народу. Затем оно осталось лишь на Ковчеге, так что Моше мог заходить, когда пожелает.
3. Рамбан, Абарбанель. Облако всегда находилось на месте и всегда препятствовало входу. Но, когда Моше получал дозволение Творца войти, он мог это сделать, не смотря на наличие облака.
4. Ор а-хаим. Всевышний дал Моше способность входить, не смотря на наличие облака. У нас же описана ситуация, что было бы, если бы не этот подарок свыше.
5. Кли якар. Изначально строение облако было таково, что позволяло Моше входить. Но затем оно видоизменилось, и отныне его визиты перестали быть возможными.

О злате ни слова!

В одеждах первосвященника, в которых он заходит в Святая святых, нет элементов из золота. «Не подобает обвинителю выступать в защиту», - говорит Талмуд. Из золота сделали тельца, присутствие золота в одеяниях, само ношение которых является элементом Служения, равносильно попытке использовать то, что себя дискредитировало, там, где любая фальшь – фатальна.

Однако, в чем именно изъян золота в одежде первосвященника? Оказывается, существует даже не два понимания, а два варианта написания в Талмуде. Незначительная разница между двумя крайне схожими буквами породила два подхода к объяснению проблематики, о которой идет речь. Первый вариант: золото в одежде невольно заставляет носящего подобное возгордиться. Это как очень дорогой костюм, хочешь не хочешь, осанка становится, как у «хозяина жизни». А ведь понятно, что подобное в Святая святых – неуместно, нелепо, крайне нежелательно. При таком варианте понимания, сравнение с тельцом – формально: там был некий момент гордыни (о котором будет уместно поговорить в соответствующей главе), и здесь присутствует он же.

Второй вариант понимания корректирует букву «гимел» в слове «итгаэ» - возгордится, превращая ее в букву «нун» - «итнаэ». То есть, опасение вызывает само использование материала, который уже единожды сыграл злую шутку с нашим народом. Он как бы «напоминает» Всевышнему о той странице истории, которую мы бы предпочли не муссировать. Уж точно не в момент, когда священник старается снискать милость в глазах Творца. 

Понятно, что, как и все подобные моменты в Торе, здесь не идет речь о том, что у Б-га имеются какие-то свои «сентименты»; мол, это Ему нравится, а вот видя это, Он «мрачнеет» и «вспоминает» о том, о чем мы бы не хотели, чтобы Он вспоминал! Нелепость подобного видения очевидна. Как всегда, речь идет о пользе для нас, людей, для тех, кому Тора дана была, чтобы стать ближе к духовному идеалу. И здесь нам открывается еще одна сторона того, что подпадает под общий заголовок «вещей, которых необходимо избегать». Как это ограничение можно учесть и в нашей реальности? Мне видится, что, если речь идет о первом объяснении, здесь всё просто: не секрет, что, хоть одежде и дисциплинирует, она же способна влиять и пагубно на носящего. И здесь, как кожанка и джинсы порой способствуют излишней раскованности, так и слишком дорогой костюм, если его ношение не продиктовано соображениями заработка и т.п., может превратить носящего в задаваку, в человека с чересчур вздернутым носом. Это банально.

Намного менее банальна польза от второго понимания Талмуда в нашей теме. Где у нас в жизни можно встретить «напоминалку» такого уровня, как золото? Ну, прежде всего, само золото в одежде, связанной с молитвой, по этому принципу, - нежелательно. Например, на «талит-гадоль» сверху порой можно видеть у некоторых состоятельных людей продолговатую нашивку из серебряных «чешуек». Это красиво, придает молитвенной одежде дополнительную солидность, заставляя относиться к молитве в целом с большим уважением. Однако, те же самые «чешуйки» из золота, пожалуй, будут неуместны. Сюда же можно добавить инкрустации для сиддуров из золота и пр. …Аризаль писал о том, что льняная одежда напоминает о Каине и о том, что он сделал со своим братом. Уважающие его мнение не носили одежды из льна вообще, и уж, тем более, во время молитвы.

Могут быть «напоминалки» и частного характера, когда речь идет, к примеру, об одежде, в которой как-то раз человек пошел против воли Творца, и не просто так (подобное с любым периодически случается, увы), а совершил не дай Б-г, что-то очень плохое с точки зрения Торы. В этом направлении, думается, можно экстраполировать и дальше, но сам принцип, он в том, что учитывать ошибки – это великое благо тому, кто способен на это. И здесь Тора нас учит, что не только помнить о совершенном – правильно, но и действиями(!) доказывать, прежде всего, себе, что на эти грабли мы не наступим еще раз! 

С божьей помощью, конечно.