----------------------------------

Эмор.

Зачем Тора рассказала нам о случае с Проклявшим?

Его отец был египтянином. Тора подает это, как исключение. Хотя кто мог помешать хозяевам получить от своих рабынь всё, что они пожелают? Мы не знаем, почему это не стало массовым явлением. Но вот этот человек родился именно от такой связи. И до Синайского откровения он был египтянином, потому что тогда еврейство передавалось по отцу. Почему-то новый закон о том, что еврейство отныне будет передаваться по матери, не сделало его евреем автоматически, он прошел гиюр (так пишут Тосафот, не так считает Нахманид). 

Он прошел гиюр и стал обустраиваться на территории колена Дана. Установил шатёр, интересовался бытовыми вопросами, связанными с заселением. ...Его отлично знали, он был белой вороной, и ему однозначно дали понять, что он здесь нежелателен. Возможно, даже без негатива, а просто считая, что воля Творца такова, чтобы в каждом стане каждого из колен жили именно те, кому полагается это, благодаря факту своего происхождения от отца-еврея. 

А как быть тому, у кого отец — не еврей, но при этом он сам — еврей? Пустыня большая, а «эрев рав», идущие за евреями, - лучшее доказательство тому, что есть жизнь и за пределами облаков славы. Видимо, что-то такое он и услышал в суде Моше, в который обратился за справедливостью. Громкое дело «Египтянин» против колена Дана» закончилось не в его пользу.

Нечистота египетская, не было подобного ей на всём белом свете. Евреи, которые почти «догнали» египтян, почти достигли этих «зияющих высот» духовного падения, перестали молиться, обращаться к Творцу. Шутка ли, десятки лет ужасающего рабства! И обращение ко Всевышнему перестало быть для них опцией. Жалко времени и сил, всё равно небеса глухи к их страданиям. 

Но египтяне находились на ступени, ниже которой упасть просто невозможно: на беды, которые постигли их явно по божественной воле, они «давали сдачи»! Не перестали воспринимать Творца, как силу, способную помочь им, а видели в Б-ге врага, ни много ни мало. И вели себя соответствующе. 

И в этом сыне египтянина пробудилась эта мутная волна! Синайское откровение не поменяло его, потому что он был сторонним наблюдателем на нём. Он остался египтянином и после гиюра; оно и понятно, решение служить Творцу на качественно ином уровне еще не превращает решившего из тыквы в красивую карету, запряженную четверкой благородных лошадей. Впереди были многие годы работы над собой, а всё это случилось на второй год по выходе из Египта. Он просто не успел стать другим. 

И он прилюдно проклинает Творца, упомянув и Имя Б-га!

...То, что порой человеческая природа берет верх над разумом, над богобоязненностью, - совсем не новость, и, как пишет рав Котляр, светлой памяти, в своей брошюре, ни одно повествование Торы не преследует задачу сообщить нам эту банальность. Любой рассказ Торы открывает нам то, что совсем не на поверхности. Что-то, что может нас научить новой мудрости. И комментаторы Хумаша пытались угадать, что же ценного повествует Тора, рассказывая нам об этом случае. Пытались не всегда удачно, на мой вкус. 

Так, рабейну Бхайе пишет, что мораль из этого рассказа — вообще зеркальная: если за проклятие наказание столь сурово, то награда за правильное благословение — во сто крат больше. ...Понятно, что подобная мораль следует из этой истории несколько, скажем так, не прямым путем. 

Рискну высказать своё соображение. Что привело к этому страшному поступку? Ссора. Двое поссорились, и один, в пылу, стал жертвой своей природы. Он содеял то, что даже в запале непозволительно сделать, это верно, но, главное, что это случилось в результате ссоры. Его оппонент  был важной личностью: Тора называет его «иш». Быть может, это был глава колена Дана, который самолично решил отвадить самозванца. И вышло то, что вышло. 

Мы никогда не можем знать, насколько наше слово способно порой породить в собеседнике протест, отторжение не только нас, как личность, но и всё, что мы представляем! Весь иудаизм в целом. ...Мне не раз доводилось выступать в роли этого, оставшегося неизвестным, участника той ссоры. Увы. И сегодня, оглядываясь назад, я понимаю, что ответственность за наши слова, она порой невыносимо велика. Тот поругался, повздорил, и пошел домой успокаиваться, но его оппонент уже никогда не вернется домой. Слишком далеко в этой ссоре он зашел. И вина за это — на обоих участниках в равной степени.

Давайте всегда будем помнить об этом.